Главы VI - VII

Второй бросился за первым помогать - с тем же результатом. У третьего случилась паника, и он впопыхах свалился в воду и, наверное, утонул. К счастью, в отряде были смелые люди, и, так как всё произошло недалеко от берега, на который переправлялись, несколько человек бросились вплавь и смогли спасти хотя бы плоты. Течение здесь было небольшое, случай произвёл тягостное и устрашающее действие на участников экспедиции. А ведь ещё ничего не удалось сделать. Потом долго шли вдоль какой-то реки. Углубились в лес. Стали двигаться в обратном направлении. Пересекали заросли в направлении первого маршрута. Двигались снова дальше по реке. Периодически углублялись от берега. Явно что-то искали. Замучились на всех этих бесчисленных протоках. Двух человек укусили какие-то непонятные животные, возможно, змеи. Смерть наступила через два с половиной часа. Похоронили тут же, без всякой надежды, что кто-то когда-то найдёт их захоронения. Идти становилось всё легче в смысле поклажи. И хотя люди убывали, а их груз доставался оставшимся, но съестные припасы убывали быстрее. Всё чаще приходилось ловить в реках рыбу, больше задерживаться, делать длительные стоянки. Груз убывал, а люди уставали, изнемогали. Один человек заболел… тропической лихорадкой, или чем там ещё. Тащить его было трудно на себе, поэтому сделали лагерь у слияния двух речек и на некоторое время задержались, человек умер. Дальше уж шли без энтузиазма. Усталость и страх давали о себе знать. Шли почему-то вперёд, хотя ничего не нашли там, где собирались, но не возвращались. Дальше на запад и на запад. Или был запасной план. Самое страшное произошло там, где вечно низменный лес постепенно стал переходить на более возвышенную, чуть всхолмленную местность. Или им так просто показалось. Они попали в засаду. Проводник не очень-то хотел идти в эти места. Ничего конкретного он не знал и не говорил. Но места эти пользовались дурной славой. Даль, Вирия, Александр и проводник двигались впереди. Кто, как не капитан, должен был теперь вести обессилевший отряд. У Вирии сохранились силы. Они были самые молодые и самые романтичные участники экспедиции. Даль шёл с ружьём за плечами и с саблей наголо, которой всё время сёк по сплетённым лианам и веткам, создавая для отряда видимость прохода. Тоже делал и проводник. У него тоже было ружьё и своя сабля. Вирия и Александр вообще были обвешаны оружием. И это помимо мешков за плечами. Нападение произошло неожиданно. Более сзади, Александр - он с Вирией шли вторыми - услышал еле заметный свист. Он был очень тонким на слух и чувствительным. По ночам он часто не мог заснуть из-за малейших звуков, совершенно не значимых для других. Ко всему в жизни он был внимательным, очень чутким к малейшим деталям. А тут его слух и внимание были обострены. Вслед за этим малейшим звуком тихо, но отчётливо прозвучал стон, один, другой. Александр моментально развернулся и начал палить из всех видов оружия, которым был обвешан. То же сделала и Вирия. Потом, через мгновения, конечно, включились капитан и провожатый. Человек, который ближе всего вслед за Вирией и Александром шёл вслед, ринулся к ним и упал. В шее у него был маленький, размером с расстояние между большим и указательным пальцем дротик. Из-за веток тоже послышались вопли боли и смерти. Отряд уже давно шёл на юг. После случившегося такое движение нужно было прекратить, ибо оно, как видно, и послужило причиной нападения. Обстрел дротиками прекратился. " Вперёд, вперёд! - прокричал провожатый, - здесь нельзя оставаться". Никто ничего не стал уточнять. Александр, и капитан, и проводник, да и Вирия успели стащить несколько винтовок и пистолетов с убитых. "Быстрей, быстрей!" - торопил проводник. Они, не спрашивая друг друга, двинулись на восток. С восточной стороны на них и было произведено нападение. Им хотелось посмотреть на плоды своей отбитой атаки. Действительно, они увидели двух убитых местных. До некоторой степени разукрашенных и полуобнажённых. Им некогда было рассматривать. Нужно было убегать и, как можно, скорее. Они не спрашивали друг друга, почему оставили своих убитых товарищей. А убито было двенадцать человек. Их осталось только четверо. Нужно было убегать. Они знали, они чувствовали внутренне, внешне. Им не надо было слов. Всё решали взгляды, суровые выражения лиц, движения. Только потом, когда они прошли некоторое расстояние, не очень большое - большого в джунглях сложно пройти - их проводник рассказал им, что это, по видимому, гарура. С ними лучше не связываться. Очень воинственное племя и очень страшное. Их почти не знают. С ними никто не общается. Они очень опасны, и про них ходят дурные слухи. Решили долго не задерживаться, перекусили, как могли. И двинулись дальше. Расстояния - небольшие. Возможно преследование. Эти в живых не оставят никого. Уже большая удача, что удалось выпутаться, как выпутались. Нужно двигаться дальше. Чем быстрее, тем лучше. У них почти не осталось припасов, но было много оружия. Это не помешает. Можно наловить рыбы. Было чем. Они двинулись дальше. Решили двигаться всю ночь. Это таило некоторые опасности. И днём они двигались примерно на запад, примерно на юг. А ночью отклоняться от маршрута под тем, или иным углом, идти чуть ли не кругами было ещё легче. Но они двинулись. Если учесть что и перед нападением они были не свежие, а довольно уставшие, то можно представить, какие они были сейчас. Но в жизни человека бывают такие маршруты и такие мгновения, когда он идёт через всякую силу, через всякую "не могу", все пределы и преграды, через всё невыносимое и невероятное, казавшееся и показавшееся бы невероятным когда-то, но не сейчас. Всякие остатки романтики улетучились. Как казалось безвозвратно и бесследно. Было только - дойти, дойти, дойти. Превозмочь, суметь. Только под утро, когда силы были на исходе, они решили сделать привал. Маленький. Один человек не спал, минут двадцать. Потом будил другого. Сам усыпал. Так успели подежурить все по несколько раз. И постепенно промежутки дежурства увеличивались. Вряд ли, до полудня добыли они на этом месте. И дальше в путь было ещё очень опасно. Пройдя некоторое, небольшое, расстояние, они решили соорудить плот, но отказались от этой идеи. Это заняло бы слишком много времени и сил. К концу этого дня пути они остановились на нормальную стоянку, какие у них и были до этого. Капитан и проводник наловили рыбы. Теперь придётся делать это часто. Еды почти у них не было. В такой радостный и отчасти спокойный вечер - ведь преследования всё-таки не было теперь, это стало ясно - рыба показалась вкуснейшей, аромат - чарующим, лес - безопаснейшим, а жизнь - наполнейной смыслом, значением, полнотой и значимостью.

Дальше двигались на восток, пытаясь вернуться в порт, где ждало их возвращение в родные края. Но им было ясно, что они очень далеки от берега и путешествие займёт много времени. Но они уже не боялись. Никто не пытался преследовать их, и они были вдалеке от района, где всё и произошло. Двигались они не быстро, а так, как может двигаться пеший маленький отряд по первобытным джунглям после долгого перехода да ещё и с изрядной долей усталости. Местные племена им не встречались, или не хотели встречаться, да и они не горели желанием видеть их и сталкиваться. Правда, однажды они вошли в маленькую деревеньку, или, точнее сказать, стойбище. Здесь были некоторые подобия шалашей, костёр. Местные жители бежали при их приближении. Наши герои шли молча. Невозможно всё время говорить. А когда провёл друг с другом столько времени, то и понимаешь часто без слов. "Смотрите! - крикнул Александр, - человек, там, мелькнул". Все насторожились. Все помнили, что с ними произошло когда-то. Человек явно побежал. Лес здесь был такой густой, что идти дальше можно было только так, как они шли, по некому подобию лесной тропинки. Да и бегство аборигена вселило в них некоторую степень уверенности. Они автоматически пошли быстрее, держа спусковые крючки наготове и будучи чрезмерно внимательны. Среди деревьев показались первобытные жилища, почувствовался запах дыма, донеслись звуки голосов. Жители увидели их. Крик, шум, живая речь и бессознательные звуки. Первобытные люди панически бежали. "Вот это да!" - взволнованно проговорила Вирия. "А мы впервые в таком селении, - включился Александр, - интересно тут как". На земле прямо под их ногами были разбросаны какие-то заострённые камешки, приспособления. Тут же горел костёр. Повсюду валялись разнообразные веточки и корни, наверное, для еды. У огня на раскалённом камешке были уже приготовленные какие-то насекомые или маленькие животные. Тут же было несколько шалашиков из веток. Валялся лук. Вирия и Александр с вернувшимся азартом рассматривали происходящее, капитан и проводник о чём-то говорили. "Смотрите, смотрите! Тут же ребёнок!" Действительно, среди разбросанных вещей маленького племени на земле была колышка, или маленькая люлька. Вирия была взволнована. "Это - девочка". Ребёнок доселе не подававший голоса теперь заявил о своём присутствии. На Даля и проводника это, ровным счётом, не произвело впечатления. Александр и Вирия внимательно рассматривали малышку. Кожа её была смугловатой с красным оттенком, как у виденных или местных жителей. Ребёнок не был новорождённым. По возрасту, он приближался к году, или чуть раньше. Она явно могла питаться не только материнским молоком. Девочка не плакала, она внимательно смотрела на пришельцев, немного кричала, так, как будто разговаривая. "Послушайте, что он говорит, - вступился капитан Даль, кивая на проводника, - они, когда вернутся сюда, после того как мы уйдём, если, вообще, вернуться, не примут ребёнка, принесут его в жертву или просто оставят". "Как?! " - Вирия была поражена. "Да, точно, - включился проводник, - птица, если кто-то побывал в её гнезде, когда её не было, не примет яйца, бросит их. Так же и люди. Они будут бояться, что вы сделаете им что-то плохое, если они прикоснуться к ней и ко всему. Нужен обряд очищения". "Да ну вас. Тогда мы возьмём девочку с собой", - Вирия машинально взглянула на Александра. - "Да, возьмём. Нам ничего не остаётся делать", - серьёзно заключил Александр. "Наверное, ты сейчас сильно обрадовала своего мужа", - улыбнулся Даль; показался свой белый оскал здоровых непрокуренных зубов. Улыбнулся и Александр, взглянув на Вирию. А она была серьёзна и радостна, что так всё выходит, и благодарна Александру. "Это ваш первый ребёнок?" - спросил капитан с лёгкой ухмылкой. "Первый. Надеюсь, не последний" - с уверенностью отрезал Александр. Вирия замерла, она была очень серьёзна, и не знала, да и не могла реагировать. Так и стояла несколько мгновений, как статуя. Этого никто не заметил. Все были поглощены виденным, и происходящим. "А как вы её будете кормить?" - не унимался капитан. "Я помогу, - проводник был серьёзен и не шутил, - в лесу всегда можно выжить". Правда, они пока не голодали. Ловили рыбу. Питались в основном ей. Проводник добывал себе каких-то червячков, слизней, жучочков. Жарил на огне. Некоторых ел сырыми, но они не могли. Птичек ловить было жалко и сложнее. Несколько раз, правда, они под руководством провожатого поймали каких-то небольших зверьков из джунглей, когда-то - птиц. Но, в основном, с них хватало рыбной диеты. Иногда проводник выкапывал некоторые корни - они ему помогали - добывал какие-то полудикие маленькие плоды, листики. Но всё это было лишь добавкой, которую они, европейцы, лишь частично могли есть. Правда, кое-что было достаточно вкусным и питательным. Кормление малышки было всецело на проводнике. Точнее, добыча того, чем кормить. Кормила Вирия, Александр, даже капитан Даль. Проводник добывал, показывал, как готовить, как кормить. Это они есть не могли, или не хотели, а девочке было можно, потому что другого и выхода-то не было. Так шли они долго и даже имя девочке придумали - Лиза.

Дорога истощает. Путь по джунглям, там, где никогда и не было дорог, истощает вдвойне. Путь через пустыню, коей и было это безбрежное море, океан леса без людей и привычных селений, истощает ещё больше. Двигались они медленно. Пешком и по ровной прямой дороге много не сделаешь. А тут они двигались не по прямой. Путь на запад, юго-запад, юг, восток был лишь приблизительным. Они смотрели на солнце и шли, шли, как могли. Иногда им приходилось обходить слишком густые участки леса, огибать водные преграды. Иногда их интересовало пройти вон там, потому что это могло быть удобно с точки зрения организации ночёвки, рыбной ловли. Это просто могло быть интересно, потому что лес различается и манит за собой. К тому же, естественные искажения, которые допускает человеческий организм, отклоняясь в сторону, уводили с прямой. И их путь представлял собой очень плавную кривую, подчас, с движением чуть ли ни по кругу и даже некоторым возвращением назад в сторону. Правда, такое было не всегда. Но они точно не знали, где они шли и когда попадут назад в исходную точку путешествия, куда выйдут, как долго продлиться путь, сколько они прошли и сколько ещё предстоит. У них были карты, не очень хорошие карты. По тем временам и не могло быть хороших. Но они давно уже сбились. Как бы ещё не до нападения. Определить на местности что-то не представлялось возможным. И они боялись, что кружат в одном большом массиве, смещаясь то на север, то на юг, то есть никуда, или почти никуда не двигаясь, а колеблясь вправо - влево от одной точки.

И вот когда изрядная доля усталости уже накопилась, а желание возвращения начинало брать верх над всеми остальными чувствами и эмоциями, был обычный солнечный ясный полдень, ранний полдень. Им хотелось пить. Пили они из многочисленных рек и ручьёв, но здесь попался относительно длинный отрезок, где их не было. Александр нёс Лизу. Первым шёл капитан, вместе с ним проводник, за ними Александр, в конце Вирия. Слева было некоторое возвышение, некоторое подобие вала, небольшого поднятия земли, сотворённого природой и поросшего деревьями и кустами, которое часто встречается в лесах немного всхолмленной местности. "Друг, поднимись. Нужно осмотреться, что там", - скомандовал капитал Даль. Проводник быстро побежал по не очень крутому склону горки, не превышавшей по высоте нашего двухэтажного дома, ну, или чуть выше. Остальные задержались у подъёма. Проводник взбежал на самый верх и - замер. "Ну, что? Что там?" - капитан ринулся вверх, а за ним Вирия с Александром. Почти одновременно все оказались на вершине. Перед ними на расстоянии километра в джунглях и среди них, на ровной поверхности лежал город. Было так удивительно видеть его здесь. Так необычно. Каменные постройки вырывались из океана зелени живым островком цивилизации. Город был таким реальным, настоящим, естественным. Ничего не могло сравниться с необычайностью этой картины, здесь, сейчас, с ними, в этом окружении. Они не могли говорить, не знали, лучше это, или хуже. Они с замиранием сердца глядели вперёд, и, как это часто у них бывало в последние времена, им не надо было слов. В глубине их мыслей, сердца была тайная далёкая, неосознаваемая радость, радость конца путешествия, хотя какой может быть конец! На протяжении стольких недель они не видели никаких человеческих селений, жилья в нашем понимании слова. Теперь глаза загорелись. Мысли устремились вперёд. И ещё не сойдя с места и не пророня ни слова, они уже мчались навстречу новому, шли между густо росших деревьев и прорывались между лиан и переплетённых веток. "Здесь не может быть никакого города", - капитан Даль нарушил молчание, обернувшись на окружающих, - "ты что-нибудь знаешь?" - обратился он к проводнику. Тот покачал головой: "Ничего… никогда". Все переглянулись. "Пошли!" - скомандовал капитан Даль, и их цепочка, один за другим, побежала вниз по короткому склону, навстречу джунглям и тайнам.

Доктор Параллели вёл огромную кипучую деятельность в замке. Не следовало бы говорить, что он имел какой-то график, распорядок. Он, конечно, как-то организовывал свои дела, к чему-то стремился, когда-то намеривался получить результат. И, несомненно, имел какой-то общий план своих занятий и разысканий. Но он ненавидел графики, распорядки, назначения. Он был вольным, свободным художником, творцом и творил, когда хотел. Талантливые, разумные, сильные люди способны творить и создавать без графиков и расписаний, всё время, каждую минуту, даже во сне. Их мозг думает постоянно, когда они размышляют над какой-то задачей, смотрят ли они спектакль, являются ли они свидетелями какого-то происшествия, любуются ли музыкой, на балу ли они. Они способны отвлечься, точнее, не замечать этого мира, быть в своём и не отвлекаться от великого, что создают, решают, или улучшают. Расписания нужны обычным, или посредственностям, или слабым. Расписание может улучшить труд учёного, творца, но это не обязательно и не главное. Здесь невозможно торопить. По крайней мере, серьёзно и значительно. Здесь невозможно вкладываться в единицу времени, обещая и предвосхищая выполнить за неё определённый объём работ. По крайней мере, существенно и разумно. Это не рубка леса и не перевозка камней. Параллели любил наблюдать за звёздным небом в свои приспособления на крыше замка. Но Клара, наблюдая за ним, сделала вывод, что не это главное. Это было, как бы, дополнение, любимое занятие, одно из любимых. Однажды он водил её туда, на крышу. Какое это было замечательное приключение! Она никогда особенно не задумывалась о небе. Как и все, как большинство людей, которые не замечают, что над ними. А всё было прекрасно, величественно, обширно. "Вон там Малая медведица, а вот это - Большая". Об этом Клара ещё была наслышана. Он показывал и другие звёзды, объяснял. "В южном полушарии нет Большой медведицы, там Южный крест. Это - Полярная звезда, главная звезда Большой медведицы. По ней мореходы ориентируются на север…" Они были долго на крыше тёплой летней ночью, на высоте над землёй, под безбрежным океаном звёзд. Здесь внизу вокруг пел, шелестел и перешёптывался океан земли: растений, живых созданий, ветра, шелеста, воды… Там был другой, такой же большой и ещё более огромный. А он всё знал, говорил. Это не забывается никогда. Ночь, звёзды, высота над землёй, на балконе, крыше, лето, теплота ушедшего дня и родного человека, почти родного человека… "Вот эти звёзды ярче. Они, как правило, ближе… Вот те - дальше… но, всё равно, и те, и другие так далеко, что это трудно с чем-нибудь сравнить, а, главное, осознать". Свет лился, звёзды горели, ветерок ласкал кожу, звуки природы создавали симфонию нежности и бесконечности. "Свет от них идёт так далеко и долго, что сами они давно погибли. Многие из них. Их нет". Как Клара не могла поверить. Конечно, она ему верила, во всём, почти во всём… Она не могла осознать… она понимала, постепенно… "Свет - это сигнал нам, знак нам… о них, - продолжал учёный, и слова его лились, как либретто к дивной опере природы и бесконечности, - свет - это знак, информация нам, о том чего уже нет, или о том, что уже другое. Это уникальная возможность нам заглянуть в безмерные глубины прошлого…" Иногда ветер доносил отдалённые звуки земли, и они вплетались в безудержное повествование космоса и этого человека безмерно дорогим и величественным голосом Земли. "Свет - это и частицы и колебания. Это - великое соединение всего сущего и мимолётного, невероятного и вероятного, соединимого и несоединимого, как и сама природа и мироздание." Он говорил, говорил… а она вбирала и понимала, познавала и углублялась в безбрежную даль всепоглощающего космоса и информации, сведений о безмерно разнообразном мире и мироздании. "Свет есть видимый и невидимый… Человек может даже представить свет… Это непросто так. Это - на самом деле. Он создаёт свет, может его создать, и перенести, и творить чудеса…" Они долго задержались там наверху в глубинах Вселенной. Да и не хотели уходить. Она не хотела уходить. Он не хотел уходить. Ему было приятно. Приятно видеть мир и создавать его в другом человеке, создавать целый мир, преобразуя и творя. Да, он был творцом… Потом они ходили туда, ещё раз… И всегда находилась информация, и всегда находились слова…

Параллели всегда и много работал в библиотеке. Здесь было, где развернуться. Древние фолианты и доисторические рукописи. Почти рыцарские хроники и тяжёлые церковные книги в жёстком , даже деревянном переплёте. Запах книг! Как он приятен! Как приятно находиться там, между рядов полок и гигантских шкафов, нащупывая источник мудрости и родничок радости, вдыхая пыль столетий и становясь причастным к избранным тайной посвящения в необъятное. Здесь было иногда магически страшно, по-древнему любопытно, кладоискательски забавно и азартно. Древние и просто старые книги на разных языках, с этими бесчисленными у каждого народа знаками, рисунками, орнаментами, которые не каждый сможет и прочитать, -- все они сливались в безбрежный ковёр знаний, море, океан уже познанного человечеством, а сколько ещё! Вся природа человеческая, вся история, всё развитие - великое расколдовывание природы, мироздания, вечности, бесконечности, и безмерное преодоление всего во все концы… прежде всего, у тебя самого, внутри… Клара любила бывать здесь. Параллели не всегда позволял. В общем, они и наверх ходили, когда он позволял. Ему нельзя было мешать. Ему нужно было сосредоточиться. Чтобы рвать, создавать, рушить и лететь, двигаться. Её здесь привлекал запах. Он ей тоже говорил, что ему нравиться запах книг. Она пробовала читать некоторые. Ничего не получалось. Они ей не поддавались. "Это пока", - говорил Параллели, и она удалялась. Иногда он звал её и они рассматривали картинки, старинные иллюстрации к различным книжкам, древние гравюры, рисунки, схемы, даже чертежи. Иногда, интересные, иногда не очень. Она помогала ему, убирала здесь. Это могла сделать Вероника и делала, но она тоже помогала. Ему было приятно, ей было приятно.

Параллели проводил также опыты. Не стоит думать, что это было любимое его занятие - так заключила Клара. В библиотеке проводил он больше всего времени. Там он не только читал, но и писал, чертил. В лаборатории, которая была на другом конце замка, он бывал реже. И это, по-видимому, доставляло ему меньше удовольствия. Так думала Клара.

Клара испытывала некоторую неловкость. Ведь прошло совсем немного времени, а она почти не вспоминала об Антонии. Точнее, она вспоминала о нём, даже, помнила о нём почти постоянно, но как-то отдалённо, на расстоянии. Казалось, ещё некоторое время назад, что это невозможно, что это огромное чувство, ощущение, которое они испытывали общаясь друг с другом не может стереться и превратиться в прах истории. Казалось, оно навсегда. И это они с ним - до конца. Как солнце, как закат, как лёгкий ветер - всё это - нечто изначальное, данное. А теперь, Антоний был каким-то обычным человеком, хорошим, добрым, даже, лучше, чем многие, лучшим, но обычным и мало имеющим к тебе отношение. Как он там? Наверное, погоревал, удивился, был потрясён! Как- то справился. Не знала она как, но это интересовало её отдалённо. Она желала другу всего хорошего. Ей бы было интересно узнать... Но аромат приготовленной под вечер пищи в доме, куда входит уставший странник, отсутствовал. Задор и бешенство искателя клада, по мере продвижения к цели, улетучились. Огонь в очаге в суровую ветреную ночь не бушевал и не рвался. Всё было тихо, обыденно, устойчиво. И Клара не совсем отдавала себе отчёт в этой перемене. А рядом был невероятный интересный человек, необычные, невероятные случайности жизни, другой мир и другое течение времени. Всё захватывало и задерживало дыхание, заставляло иногда молчать, иногда восторгаться. Ей не хотелось никуда уезжать и ничего другого предпринимать, а лишь совершенствовать то, что было. Ещё некоторое время назад она бы не сказала, что ей нужно, какой мир, какое всё. Она, вообще, себе не представляла мира и ничего. Это так удивляло её сейчас. Но сейчас всё было иначе. И только так ей и хотелось жить.

Доктор Параллели также был доволен своей ученицей. Ему бы здесь было скучно. Конечно, среди всей его любимой деятельности ему бы не всегда тут приходилось скучать и удавалось бы, но чем бы ты любимым не занимался, как бы восторженно не любил бешеный ход и напор своей работы, как бы ты ни любил разумный план и организованность её, очень скоро все графики и заданности надоедают. И хочется порвать отрегулированную паутину доскональности и обязательности и нарушить всё. Разрушить симметрию и дать новый ход деятельности. Теперь уже под новым углом и с новой свежестью. Таков был Параллели. Он не любил однообразный ход успешного и любимого действия. В жизни должно быть всегда что-то ещё. Однообразие впечатлений утомляет. И не одаривает её даже радость от успешной и целенаправленной восторженно любимой деятельности.

Так жили они в замке понемножку и даже поначалу никуда не выходили из него. Потом они, конечно, побывали в ближайших селениях. Но там не было ничего интересного. Они прогуливались по полям вокруг замка, бывали в лесу. Однажды даже в лесу устроили торжественный обед. Так долго они были там и делали это специально, чтобы отдохнуть. Смотритель замка с женой и дочкой были с ними.

Вечером в библиотеке перед тем как собирались они ложиться спать Клара спросила Параллели: "А что всё же это был за крик… там в столовой в вентиляционной шахте?" Параллели взглянул на неё, оторвавшись от листа. "Я же объяснял… Почему ты вспомнила?" - "Всё-таки как-то интересно… Что-то там интересное всё-таки есть". - "Мы как-нибудь сходим с тобой в подземелья…" - "куда!?" - Клара подхватилась, хотя и стояла. Повернувшись в полупрыжке, она широко смотрела на учёного. "Мы часто бываем наверху, теперь нужно сходить вниз". - "А… как же! Ни у кого же ключей нет или никто вообще никак не может. Арсений говорил". - "Ну, а мы сходим, - Параллели улыбнулся, - это же замок, дом. В доме всегда есть ключи у хозяев. Так что будет ещё интересней, чем наверху", - Параллели хохотнул. Клара была поражена и загорелась новой идеей и желанием. Она не стала расспрашивать и уточнять у учёного. За время их недолгого общения Клара приучилась доверять своему новому другу и наставнику. И теперь с некоторым, немного скрываемым нетерпением ждала нового приключения.

VII

Они прорывались к городу с каким-то жгучим и, тем не менее, немного сдерживаемым желанием. Они шли так быстро, как только можно идти по джунглям. Капитан Даль - впереди, за ним и рядом с ним - проводник, далее Вирия, и замыкал всех Александр с Лизой. Все не говорили ни слова, но у всех в мозгах запеклось и бурлило какое-то смутное ожидание, несколько воодушевлявшее и до некоторой степени пугавшее. Никто не знал, что впереди. Стоило ли радоваться, как они были готовы сделать, или стоило ждать беды, опасности. Короткий путь казался безмерно длинным. И чем дальше они шли, чем ближе приближались, тем чуть медленнее становился их шаг, чуть больше страха проникало внутрь и охватывало всё человеческое существо. Мысли застывали, и все чувства находились в радостном и ошарашенном напряжении и возбуждении. Вот среди листвы мелькнул первый камень. Капитан Даль даже остановился, на несколько мгновений замерев. Замерли и все остальные. Потом они пошли, но пошли медленнее, прислушиваясь к каждому шороху и звуку. Город вырос как-то из джунглей, сразу. Прямо из зарослей поднялись каменные возвышения, стелы, дома. Было всё это так удивительно видеть здесь, среди океана безбрежного и бесконечного во все концы леса… Они оказались, как бы, на улице… Строения были достаточно высокие… в три этажа, где-то ниже, где-то выше. И ни души… Они прислушивались. В отдалении они слышали шумы экваториально-тропического леса. Здесь были слышны их собственные шаги. Земля была уложена довольно большими и очень ровными каменными плитами. Толщину их они не знали. По-видимому, такие плиты не дали бы зарасти такому городу никогда, или почти никогда, если бы его покинули люди. Впрочем, растительность в городе была. Тут и там, где не было плит и где было некоторое подобие зелёных зон и газонов, росли пышные, извивавшиеся деревья. Здания по всей полосе города, по которой они двигались, были разнообразными в своей архитектуре. Но не было признаков излишней роскоши, или излишней бедности. Там, где они вошли в город, дома были такого же уровня социальной значимости, как и здесь, ближе к скоплению каменных строений. В окнах не было стёкол, не было даже рам. Скорее, они напоминали собой древнеримские строения. Вот такие же дома без рам в проёмах окон. Кое-где, впрочем, виднелось что-то подобное. И, по-видимому, окна можно было закрыть деревянными с параллельными щёлочками створками. Эти створки, наверное, находились где-то внутри. Но так казалось.

Они до сих пор не могли определить, жилые это здания или нет. То они им казались покинутыми, то в то же мгновение - совершенно жилыми, живыми. Они всё ещё были напряжены, сосредоточены, внимательно оглядывались, прислушивались, были начеку. "Пойду-ка гляну, что там. Возьми", - Александр отдал Вирии Лизу и так быстро направился к входу в ближайшее здание, что не все сумели сразу и понять, что произошло. Они так и не решались входить в дома и всё время шли по этой прямой длинной улице, всё так же молчали. Слов было не нужно. Что тут можно сказать, добавить… Ты всё видишь. Слова были бы пустыми эмоциями. А они жаждали информации. Перед входным проёмом Александр задержался. Было как-то жутковато. Было жутко и наблюдавшим… Он переступил границу, отделявшую улицу от внутренностей строения. Шаги гулко отдавались. Шаги отдавались и на улице, и это создавало то жуткое ощущение одиночества и бессилия среди огромного, и чужого мира, и, возможно, враждебного. Здесь же шаги были в тысячу раз гульче. Ощущение усиливалось, увеличивая напряжение. Внутри, как и снаружи, дома производили впечатление своей чуждостью. Всё в них было не таким, как мы привыкли. Это касалось и большой архитектуры и всяких частностей, завиточков, деталей. Всё было чуждым, не таким. На полу было несколько пыльно, но не очень. Александра не покидало ощущение, что хозяева где-то неподалёку, куда-то вышли, где-то здесь. Налево и направо поднимались лестницы. И они были какие-то нетакие. Так у нас не строят. "Эй!" - крикнул Александр громко, чётко, как бы стараясь привлечь чьё-то внимание и самому взбодриться и повеселеть. "Йе, йе, йе…"- отозвалось громогласное и всеподавляющее эхо. Александр ринулся наружу, а там тоже слыхали некоторые звуки. И неосознанно и за компанию все вместе с Александром пробежали некоторое расстояньеце. "Жутко как-то здесь", - Вирия перевела дух, она отдала девочку обратно Александру. "Да, уж - вступился капитан, - что об этом городе знаешь?" - обратился он к проводнику. Но проводник, и это было видно по его лицу, знал не больше, чем они. - "Ничего, никто из нас ничего никогда не слышал. Никто… никогда… странно, очень всё это странно." - "Во как! Никто ничего не знает!" - Даль улыбнулся. Всё происходящее как-то его развеселило. Наверно, за всеобщим скрываемым и подогревавшимся страхом он увидел нечто забавное, детское и совсем не страшное - боязливость неосведомлённых людей, наивную и ребяческую. Здесь, уже в центре, так сказать, города располагалась довольно большая площадь. Была ещё одна высокая стела, шпиль, испещрённый какими-то странными письменами и рисунками, тоже странными. Здесь на некотором просторе все они почувствовали себя лучше, толи потому что и здесь никого не было, толи потому что значимая часть чужого города была исследована. С другой стороны, здесь на просторе они ощущали себя как жертвы на открытом пространстве, готовые в каждую минуту быть атакованными. Вообще-то, второе чувство было слабее первого. И лучшее, все-таки подавляло худшее. Они смотрели по сторонам. Всё было ново, необычно, интересно, страстно. "Где же все жители?" - не унималась Вирия. Никто ей не мог ответить на этот вопрос. И он прозвучал риторически посреди бескрайнего тропического леса на маленькой уложенной каменными плитами площадочке среди древнего города необычного в своей новизне. Лиза громко заплакала. И этот плач, отдававшийся от всех стен и простенков и улетавший ввысь из океана леса в океан неба, немного сделал все чувства их более настоящими и обыденными. "Я тоже хочу есть, сильно!" - произнёс Александр. "Конечно, ты даже сделал больше других. Заходил внутрь дома!" И все рассмеялись на шутку капитана Даля. День уже бодро и действительно переходил в свою вторую половину. Было далеко-далеко за полдень. Есть хотели не только подавшие голос двое, а все остальные были не прочь пообедать. И все они дружно и как-то теперь внутренне весело пошли дальше. Никто не хотел думать о еде здесь, посреди этого места, а хотели очутиться в лесу в зарослях, как они привыкли. Ближе к концу города была некоторое возвышение. Возвышением этим был берег над небольшой речкой, ручейком, который тёк среди города и, по-видимому, тёк не один. На этом возвышении, уложенном плитами и оформленном архитектурно, так что к нему вели ступеньки и было место специально для зелени, лежал ещё камень, большой. Они подошли к нему. Он на четверть возвышался над стопами, и они смотрели на него сверху вниз. Камень был испещрён странными непонятными знаками. Здесь они, задержались. Даль переписал в свой блокнот всю эту немалую запись. А они стояли, смотрели кругом. Потом двинулись дальше. Город кончился так же, как начался, неожиданно и вдруг. Они прошли ещё некоторое расстояние и взошли на небольшой холмик, чтобы перекусить. У них всё было готово. Они основательно подготавливались во время вечерних-ночных стоянок, и утром, и в обед быстро ели и не теряли светлое время ни на что кроме движения, ну, за исключением рыбалки, или добычи. Пообедав основательно и чуть-чуть отдохнув - на всё ушло не более часа - они двинулись дальше.

Они шли вдоль реки. Заросли здесь были поменьше, и продвигаться было легче, тем более что река текла почти на восток, точнее, на северо-восток. Она была не широкая и довольно извилистая. Было много притоков, ручьёв с той и другой стороны. Некоторые из них они перепрыгивали, через некоторые перебирались, хватаясь за сучья и пригибая ветки. Когда река делала очередной изгиб, проводник закричал: "Смотрите, смотрите, лодка!" Действительно, посредине более широкой в этом месте реки, ближе к тому берегу, впереди плыла лодка. В ней было двое. Эти двое были мужчинами. Это ясно по тёмным довольно длинным бородам. Рассмотреть удалось неплохо. Расстояние было небольшим. И вот ещё что. Оба человека были с белой, бледной кожей. Это совсем не походило на смуглых местных жителей. Увиденные были европейцами. Одеты они в тёмную, почти чёрную одежду. На лодке, по-видимому, заметили, что их увидели. Лодка свернула в ближайшую протоку и почти мгновенно, как очутилась там, скрылась за зелёным изгибом зарослей, вплотную подходивших к воде. Это было ещё более удивительно, чем город, рядом с которым, по сути, всё и происходило. Наши друзья и не думали преследовать незнакомцев. У них не было ни сил, ни желания, ни безумия, ни необходимости. Вся цель их путешествия сводилась теперь к выходу к своим, к возвращению назад, к кораблю. И они не могли бездумно рисковать и отклоняться незнамо куда и зачем, и ставить всё ради непонятных целей. У них уже накопилось достаточно опыта и здравого смысла, и отваги, которую не нужно было проверять по пустякам.

Сайт Вадима Воробьёва

Главы VI - VII